Судя по всему, даже по нетронутому толстенному пыли на обрушившейся скале, это произошло очень давно. Так какого хрена тут до сих пор воняет тухлой жопой змеи? Она давно должна сгнить до костей.
Что тут уж говорить про зеленых… там воюют одни отморозки.
– Гусеницы затаскивают жратву прямо в мой желудок. И я не могу им помешать… не знаю слышал ли ты о двойной нервной системе у призмов… о разумах насекомого и человека заключенных в одном теле…
– Всех и каждого в этом гребаном мире – буркнул я, поднимаясь с камня – Держись, змея. Тебе будет больно, когда мы начнем сдвигать обломки.
– Это сегодня – признался я, растянув губы в мокрой от усиленного химией молока усмешке – Я… я едва заставляю себя сидеть на месте, пифия.
– Слышал чт… – я осекся и замер, вслушиваясь в слабое хриплое знакомое эхо, донесшееся от шлема Каппы – Ни хрена себе… это…