– Бери таз, пошли домой, – вывел меня из задумчивости голос мамы. – Я на завтрак макароны с помидорами пожарила и яйцом залила, как ты любишь.
Естественно, я не стал ломаться, сказал Юрке, чтобы передал Виолетте – мы согласны, а переговоры с директором я по уже отработанной схеме беру на себя. Забегая вперёд, скажу, что и на этот раз Николай Степанович был не против, как и Петренко, почуявший, что снова в его кармане может оказаться купюра синеватого оттенка.
Она взяла мои руки и приложила их к своим выпуклостям. Груди словно намагниченные легли в ладони, и я непроизвольно чуток сжал пальцы. Мать твою, я почувствовал, как непроизвольно возбуждаюсь, а в следующее мгновение её губы прильнули к моим…
Точно, тридцатник нам платили, я уж и забыл за давностью лет! Очень даже кстати, какой-никакой, а уже добытчик в семье. Хотя тридцатью рублями я ограничиваться не собирался, хотелось всё же изыскать способ более доходного заработка.
Я не стал вспоминать примеры, когда люди «не той» ориентации являлись прекрасными писателями и поэтами, тот же Оскар Уайльд, Марсель Пруст, Артюр Рембо, Сомерсет Моэм, Алексей Апухтин… Даже Толстой писал в своём дневнике: «В мужчин я очень часто влюблялся…», с перечислениями соответствующих имён. Композиторы тоже не стояли скромно в сторонке, об увлечении, например, Петра Ильича Чайковского мужчинами – тем же Апухтиным – известно было практически всей Москве и Петербургу.
Оставив Мамина приходить в себя, наставник обратил своё внимание на меня.