— Ну да, — Кирилл Андреевич улыбнулся, но вышло криво, — со смертного приговора до смертного приговора… Нет. Не говорите Наде. Она сейчас в санатории, пусть ей скажут, когда вернется, что со мной… Несчастный случай. Или инфаркт — что уж, случается в наши годы…
Мои размышления прервал зуд телефона в виброрежиме.
Стеценко попросил воды и, когда ему принесли, пил нервно, частыми глотками.
Она развернулась, подцепила пальцами край майки и заголила левый бок.
Не слушая, что там вопит взъяренная Свердлова (хотя это было «Козел, права купил?!» и «Я же не сказала, в какой банк!»), я молча гнал машину, выискивая по сторонам то, что мне нужно.
Двадцать первый век на дворе, свободное общество и светское государство! И я готова признать за инквизицией определенные права — ровно те же, что за полицией и другими органами государственной власти. Но признать инквизицию выше себя — нет.