Потом мы пели «А мой милый вареничкив хоче», правда, слов ни одна до путя не знала, но кого бы это останавливало?
И продублировала это послание капслоком в сообщении.
Ядра она складывала отдельной горкой, а черную шелуху ссыпала в блюдце.
Вроде встал тихо, не будил, к зарядке насильственным путем не принуждал…
А я только в этот момент заметила, что он режет отварную грудинку. Грудинку! На окрошку!
А потом один бодро выскочил из ямы и принял крышку гроба, чтобы устроить ее тут же, на куче рыхлой земли.