Так уж лучше быть виноватым в том, что сделал, чем в том, чего не делал.
Но стало легче. В голове звенело и шумело, и сама она трещала болью, но я, по крайней мере, сумела понять, что я лежу на боку, руки и ноги у меня связаны и рот не открыть, потому что он залеплен, вроде бы скотчем. И что глаза не открыть: завязаны.
— Здравствуйте, Ксения Егоровна! А мы вчера с Леной меня переехали!
— Н-да, Ксения Егоровна, — прокомментировал он, и я дернулась, выпустила из рук металлическую скобку, и инерционный ремень с тихим шелестом всосался под обшивку. — Серьезные у вас в городе люди…
Без малейших признаков осознания, на чистых, кажется, рефлексах Макс быстро и уверенно изучил мои руки — пустые, сюрприз! — пустил поисковый импульс по телу, проверяя на спрятанные заготовки волшбы…
— Может, и найдется… — сбавил обороты дядька.