— Максим, — вздохнула Ксюша и отхлебнула из своей чашки размером с половину мирового океана, — я тебе не дорассказала историю про ту мою прабабку, которую ваши на костре сожгли. Помнишь, позавчера, когда нас… перебили.
— Это может быть ловушкой, — отрывисто бросил дознаватель, нарисовавшись на пороге моей спальни.
— Да вы, Ксения Егоровна, анархистка! — снисходительно восхитился собеседник.
Владимир Степанович отставил пластиковую бутылку и вытер губы скованными руками.
Глаза у Ленки сияли чистым, неразбавленным восторгом, опьянением от собственной смелости и предвкушением свободы.
И нырнул в холодильник, чтобы вернуться к столу с варенкой.