— Рисс ай’Дельвир, задержитесь, — вдруг окликнул меня появившийся в дверях ректор. — У меня тут ваша проблема.
Как и есть причина их кажущейся легкомысленности и расхлябанности. Весельчаки, балагуры, я бы даже сказала, адреналиновые наркоманы, живущие здесь и сейчас, одним мгновением. Их жизнь горит ярко, красочно, как спичка, вспыхнувшая от небрежного чиркания, освещая путь в темноте, но зачастую так же легко и быстро гаснет…
Но договорить не успел, как рюкзак, висевший на одном его плече, от резкого движения качнулся и проехался по столу ректора, сшибая на пол стопки каких-то бумаг и уже полюбившуюся мне вазочку с конфетами. Последняя жалобно дзинькнула прежде, чем разлететься на осколки.
Разумеется, никого эта формулировка не могла обмануть. Еще толком не оперившихся птенцов бросили едва ли не на амбразуры. Да, прорыв отправились ликвидировать матерые боевики, но не думаю, что там, где они патрулировали в относительно мирное время, намного безопаснее.
В этот момент парень, воодушевившись своим успехом, попытался присесть у стола, подманивая оставшиеся осколки, закатившиеся к дальней стене, но рюкзак вновь подставил его, зацепившись уже за угол, отчего его владелец гулко треснулся лбом о деревянную поверхность.
Его взгляд потемнел, сверкнув злостью. Меньше всего он ожидал подобной отповеди. Это было заметно и по крепко стиснутым губам, и по шумному дыханию. В какой-то момент я даже всерьез забеспокоилась, не швырнет ли он мой саквояж куда подальше, мало ли, вдруг буйный? Кто этих боевиков знает. Но неожиданно парень быстро взял себя в руки, ослепительно улыбнувшись.