Она лежала, уткнувшись лицом в подушку. Из-под одеяла высовывалось алое безобразие, по какой-то причине названное соблазнительной ночной сорочкой.
Оставшись в одиночестве, я вновь щелкнула замочком на артефакте и внимательно проверила отражение. Стрекоза по-прежнему послушно цеплялась за портьеру, прячась в складках плотной темной ткани. Одно неясно: почему зеркало орало как потерпевшее, если раньше из него доносился едва слышный шепот?
Смирившись с тем, что одного ведьмака ради приличий все-таки придется потрогать, я ответила на приветствие, и от прикосновения ладонь защипало. Когда мы расцепились, пришлось вновь спрятать руки за спину: реагируя на темную магию, кончики пальцев вспыхнули голубоватым мерцанием. Какой досадный конфуз!
– Пока ты обезоружена, – быстро проговорил он.
– И с кем же она падала в грех? – стараясь подавить смех, уточнила я.
Как нельзя лучше моя теория подтвердилась с утра. В окно вовсю светило солнышко, распугивая под мебель глубокие тени. Кэтти еще спала сном младенца, а я воспользовалась свободной минутой и вытащила из дорожного сундука почтовую шкатулку. Кристалл на крышке истерично мигал, давая понять, что нас с сестрой давным-давно дожидалось послание из дома.