Он заговорил, потом развел руками. Ворот рубашки с небрежно ослабленной шнуровкой разошелся, в глубоком вырезе замелькала гладкая грудь… Мужской голос немедленно превратился в белый шум, а я невольно сосредоточилась на обнаженной плоти. Разглядывать Ристада было сплошным удовольствием. Он определенно выигрывал на фоне моих худых, моложавых однокурсников. Истинное наслаждение… в смысле, наваждение, не меньше!