Наконец влюбленных настигло пробуждение. Они с такой проворностью откатились друг от друга, словно спали не одетые, а совсем-совсем наоборот. Соскочили на пол по разные стороны кровати и уставились в мою сторону с минами приговоренных к сожжению черных ведьм.
Я глубоко вздохнула, пытаясь унять скачущие мысли, и вдруг почувствовала, как чужие руки аккуратно раскрыли маленькую жемчужную пуговку на вороте.
То есть пихать в женщину эту самую еду, живую и пять минут назад выловленную из аквариума, – признак человеколюбия? Странное у ведьмаков понятие о гуманизме.
– Темноты боюсь! – на ходу придумала я. – А почему ты на улице своего монстра не выгуливаешь?
Лысый мизантроп тоже здесь?! Голоса звучали различимо, но очень тихо. Я прижала зеркало к уху, боясь пропустить хотя бы шорох.
– Что значит где? – не понял Хэллрой. – Вот же она, моя красавица!