Склонив почтительно голову, Теодор – ему лет сорок, поседевшие у висков волосы аккуратно острижены, бородка тоже поседелая, верхняя губа, как и у всех прочих охотников, выбрита.
– Так хочется разврата – выдохнула перегнувшаяся через подоконник девушка с золоченными бровями и ресницами, после целой ночи пьянки выглядящая удивительно свежо и трезво – Герой Оди… потрахаться не желаете?
– Меньше думай – больше делай – проворчал я, потягиваясь – Натягивай кирасу.
– Отряд прямо – согласился я, берясь за дробовик – Но на самом деле – дерьмо ходячее. И… – замерев на полушаге, я опустил слишком опасное оружие – Дерьмо! Всем убрать дробовики! Повторяю – никакой сука картечи или дроби! Вот дерьмо!
Кто собирает досмотровую группу из пяти всадников?
Никто не ответил перепуганной бессмертной девушке, что возможно впервые в жизни познала настоящий ужас. А настоящий ужас – если не брать в расчет родительские чувства, когда на их глазах их же малыш попадает под колеса тяжелого грузовика или еще что подобное – у гоблинов или эльфов возникает в одном и том же случае – при прямой угрозе жизни. Если это внезапно как гром с чистого неба – это страшней вдвойне.