— А я так надеялся, что мы дальше пойдем под парусом, — вздохнул я.
Боль обрушивается на меня, выгибая дугой. Но боль — это жизнь. Лишь те, кто умирает, не чувствует боли. А если боль ещё тут — то и жизнь продолжается.
Следующей жертвой стал Пузо, которого она за это самое пузо и обняла. Потом пришла очередь десятников.
— Ну как, Бледный, все? — голос Четырнадцатого я помнил очень хорошо.
— Что-то не так, — ответил я, указав на город. — Не могу понять, но мне что-то очень не по себе.
— Да дрянное семя! — взревел Скаэн. — До чего упёртые! Кто тут старший? Командуйте отплывать.