Справа на меня накинулся низший неживой, пытаясь прокусить наплечник, но я продолжал вдавливать и крутить в ране копьё, не давая мудори опомниться. Рядом раздался грохот, и покатилась голова младшей нежити. Кто-то из бойцов прикрывал меня сзади. Я надеялся, что остальные ещё живы.
— Ты много интересного пропустил, — засмеялся Шасть.
— Могут. Только зачем? — поинтересовалась Пятнадцатая. — Они обычно все владеют хоть немного мудростью — без этого не станешь лори. А с ее помощью можно добиться такого же результата, но без последствий вообще. Есть только одно зелье, которое сделает тебя сильнее, чем все эры вместе взятые.
Я в запале дернулся, хотел попытаться их догнать и добить, но на плечо мне опустилась окровавленная рука.
Пятнадцатая уткнулась в тарелку, но есть молча долго не смогла.
Очень скоро мы снова схватились за луки и начали стрелять по лучницам, а народ на стены всё прибывал и прибывал — и тоже стрелял. Лучницы сопротивлялись недолго и кинулись к лагерю, где противников было ещё достаточно. И только когда по стене полетели команды прекратить стрельбу — стало понятно, что штурм отбит. Я бы с удовольствием просто сел на стене и посидел, но раненых требовалось доставить на перевязку, уставших послать в кроватку, голодных — отправить… Я посмотрел на небо, с удивлением отметив, что солнце уже коснулось стены, погружая двор крепости в полумрак. Значит, на ужин. День заканчивался, а казалось — прошло всего три-четыре часа, не больше. Но наваливающаяся усталость говорила, что — нет, бой шёл долго. Да и в наших с Пятнадцатой десятках тех, кто обошёлся без царапин и лёгких ранений, почти не было. В пылу боя мы просто перестали обращать внимание на подобное, а теперь раны и порезы давали о себе знать.