– Агата, – выдавила она из себя. Маг поморщился.
Начертанная мелом надпись изрядно устарела. Уже много десятилетий Дану не посещали Хвалин по собственной воле, пусть даже и с бирками инородцев, а лишь в качестве рабов, чтобы быть проданными на пыльной площади невольничьего рынка. Однако устав есть устав, и неграмотные стражники каждый день согласно циркуляру старательно подновляли надпись, сверяясь с замусоленным оригиналом. Изменить ее никто не озаботился.
А лестница оставалась пустынной, как по заказу.
– Ладно, ладно, разберемся, – буркнул Фесс, ломая наговорную печать и погружаясь в чтение.
– Глупо. Глупо, моя дорогая. Мне нет смысла тебе грозить – согласиться ты смогла лишь добровольно, я мог лишь уговорить тебя… Что ж, нет – так нет. Твоя воля. Тебя отведут в камеру. Не бойся, Сильвия тебя не тронет. У нее свои любимые идеи.., например, пророчества Илэйны.
Сноровка, с которойоный Гларб проделал все это, говорила о немалой практике. Железные крючья он вбивал одной рукой, так, словно втыкал иглу в подушку – с той лишь разницей, что здесь вместо подушки была каменная стена. Агата ощущала толчки чужой магии, но, конечно же, помешать никак не могла.