— Да как сказать… за меня никто никогда не дрался, но мне кажется, что смешного тут мало.
— Хм… удивительно, но я тебе верю, Сергей. И мне почему-то даже стало немного грустно от того, что ты меня воспринимаешь только как объект для общения.
От такого поворота у меня слегка засосало под ложечкой. Неужели сейчас произошло то, чего я боялся каждую минуту, с тех пор, как осознал свой дар? Неужто мной заинтересовались спецслужбы? Черт, а ведь вполне может быть … пока я бегал с Галиуллиным и разматывал глухари в девяностых, я никому не был интересен. Мало ли, кто там себе решил реноме создать за счет милиции. И позже, когда я уже раскрутился, часто мелькал на центральных каналах телевидения, получал многомиллионные гонорары от появляющихся в нашей стране олигархов и крупных бизнесменов, вылупившихся из легализовавшихся бандитов, за шанс перекинуться на могиле своих близких парочкой слов с ними. Доверчивых людей хватает, даже богачи не могут быть непогрешимыми в этом плане. Так что мои способности в глазах неумолимой государственной махины были не более чем фиглярством. Невероятно прибыльным для меня, но все же фиглярством.
Целых несколько секунд мне понадобилось, чтобы переварить услышанное. ГОСУДАРСТВЕННОЙ, МАТЬ ЕГО, ВАЖНОСТИ?!! Чертов Галиуллин, во что он меня втянул?
— Хотела, но это же совсем другое. А, — она махнула рукой, — забудь, ты не поймешь.
— Слушай, Чех, — От этого обращения Чехоев полыхнул раздражением в эмоциональном фоне, но внешне никак это не проявил. Не нравилось ему это прозвище, но я намеренно над ним подтрунивал. Горячая южная кровь очень легко закипала в этом человеке, отчего на ринге он превращался в настоящего Шайтана. Так что мне периодически приходилось поддерживать в нем градус раздражения, чтобы сделать спарринги с ним более увлекательными. — А что, говорите, за крендель такой сегодня устроил скандал?