Вдруг трубка завибрировала, низко зажужжав, и не успели отзвучать первые аккорды какой-то блатной мелодии, как фигура нажала кнопку ответа и поднесла мобильник к обезображенному нечто. Назвать это месиво лицом не повернулся бы язык ни у одного даже самого отчаянного оптимиста.
Сухов еще недовольно посопел, явно размышляя, выбрасывать ли ему еще один козырь, но следующей фразой он сказал явно не то, что хотел.
— Кто-кто… да все Управление в курсе, Сухов всех сношает насухую с самого утра, даже мне перепало. Мне дал персональное поручение тебя разыскать, а то там твою квартирку ломануть уже хотели, думали, ты на унитазе сидя окочурился.
Вместе с горечью навалилась и боль. Болели перенапряженные во время рывка ноги, болели отбитые кулаки, болели израненные запястья… я опустил взгляд и увидел глубокие сочащиеся кровью раны на руках. Похоже, когда я срывал наручники, браслеты настолько глубоко впились в кожу, что прорвали ее до самой кости, перерезав заодно и сухожилия. Сейчас я не мог поднять вверх оба своих больших пальца. Но, слава богу, общая подвижность кистей рук сохранилась.
— Закончилось-закончилось, можешь выдохнуть. Давай я тебя домой отвезу.