— Ну да… только прошло с тех пор уже лет, наверное, пятнадцать.
Полыхнув целым спектром эмоций от упрямства до раздражения, он все-таки отошел к дочери и обнял ее за плечи. А я успел уловить во время этого перепада эмоций тот короткий миг, когда внутри Стрельцова промелькнуло глубоко запрятанные горе и мрачное сожаление. Надо же, даже не думал, что этот человек способен на такие чувства. Тот, кто готов отдать свою дочь, ради каких-то… ладно, не о том сейчас.
— И все же… — в воображении возникли сцены, как я неадекватный от таблеток совершаю какую-нибудь глупость, и меня снова ловят Штырёв со своими прихвостнями, — я не могу рисковать. И уж тем более, у меня нет столько времени, чтобы батониться где-то под воздействием препаратов. Может, есть какое-нибудь местное обезболивающее?
Нельзя было давать вставить ему даже слова, иначе бы весь разговор свелся к нытью по упущенной прибыли. Такой уж он, Витя, ничем его не изменить.
Так вот какие выводы сделали в Золотой Десятке… все-таки, убийство Штыря связали со мной, ошибившись лишь в мотивах Борова. Будет трудно объяснить, что никакого шантажа не было, но я и не собираюсь этого делать.
С замиранием сердца открываю сообщение, а там всего одна строчка: «Серёж, позвони, пожалуйста, ты мне очень нужен» и все, больше никаких объяснений или пояснений. Отправлено две минуты назад, значит, она уже не спит. Надеюсь, у нее не стряслось ничего серьезного…