— Да, конечно, — визитер явно взбледнул, но больше ничем не показал, что угрозу принял всерьез, — начальство хочет передать, что оно не очень довольно тем, как движется дело по устранению Секирина. А точнее, что оно не движется вообще никак. Он жив, о чем свидетельствуют информаторы в полиции, а главный исполнитель вчера был застрелен своим же человеком… и… это…
— А я в тебе и не сомневаюсь. Напротив… — Хан хитро подмигнул и понизил голос до шепота, — я хотел тебе передать кое-какую информацию от наших заклятых друзей.
Время для меня не просто замерло, оно практически остановилось. Воздух уплотнился до состояния густой патоки, звуки исчезли, а зрение приобрело небывалую четкость. Без особого напряжения я теперь мог разглядеть в мельчайших подробностях тканевый узор на фирменной ветровке молодчика, стоящего по другую сторону автомобиля, или даже сосчитать ресницы на его глазу.
— Ты, старик, знаешь ведь, что я в органах работал, что называется, «в поле» только с одним тобой?
Я намеренно умолчал о своих подозрениях по поводу сотрудничества генерала с московским криминалом. С одной стороны, я не был в этом на сто процентов уверен, а с другой, вряд ли бы мне чем-то сейчас могла помочь обличающая речь.
— Это ты, Ишак, на моих братьев руку поднял?!