Самый разговорчивый из толпы изобразил, будто собирается кинуться на меня, но потом он слегка притормозил, давая возможность напасть своим двоим подельникам, что стояли по краям. Такой дешевый фокус прошел бы с простым обывателем, но с опытным бойцом — без шансов.
— Я уверен на все сто процентов. В этой могиле нет ничьего тела.
Но вот вошла судья — женщина уже шагнувшая за границы бальзаковского возраста, слегка худощавая, со строгим лицом и огромным начесом, делающим ее голову похожей на чупа-чупс. Все поднялись со своих мест, выказывая уважение, в зале наступила тишина, нарушаемая лишь редкими покашливаниями и шорохом одежды.
— Спасибо тебе еще раз, Сергей. И за вечер, и за честность.
— Три дня назад. Вчера были похороны. Так ты поможешь мне?
К несказанному облегчению московского авторитета, врачи не обнаружили у него ничего такого, что могло в ближайшей перспективе угрожать жизни, а на все вопросы об этом приступе лишь пожимали плечами. Но не успела эта новость успокоить Штыря, как позвонил Чиж. И вместо приятных новостей о том, что паскудный Секирин уже зарыт в лесополосе, он огорошил Игната Альбертовича тем, что проклятый фокусник пропал вместе со своим надзирателем.