Украдкой переведя дыхание после своей вызывающей и нахальной речи (все-таки желание грубить Андрееву у меня не пропало, да и не только в нем одном дело. Нельзя показывать, что я чем-то напуган, иначе это стопроцентно вызовет подозрения), я около секунды пытался переварить диссонанс между внешним видом капитана и внутренним состоянием. Если лицо его выражало крайнюю степень неприязни — поджатые губы, недобрый прищур глаз, нахмуренные брови, то внутри он расцвел, как ромашковое поле в солнечный день. Казалось, он вполне удовлетворен услышанными от меня словами, но главнейшей его задачей было этого не показать. Теперь бы еще понять, чем он так доволен? Тем, что мне удалось его убедить, будто я обычный шарлатан, раскрутившийся неизвестно какими способами? Или, напротив, радуется тому, что подозрения его ведомства на мой счет подтвердились и меня теперь замотают в цепи и посадят в каменный мешок? А может, есть что-то еще, что я упускаю из виду?