Волшебница стояла на середине покоя, разведенные пальцы рук касаются друг друга кончиками перед лицом.
– Братья! – вскочил бородач в кожаном фартуке. – Пошлите по домам, братья! Пусть, эта, дурни какие машутся с магами, коли головы совсем пустые. А нам, братья, нам-то с Радугой делить неча! Не желаю я поганые речи твои слушать, изменщик, тьфу и тьфу стократ на тебя, не снизойди к тебе Спаситель!
Волшебник дождался, пока за Вольными закрылась дверь, брезгливо дернул щекой и вновь обратился к уряднику.
Тонкие, изящные пальцы (за изяществом почти всегда кроется сила) нетерпеливо сорвали голубой Печатный Камень. Карие глаза впились во вспыхнувшие голубым же – цвета Ордена – огнем строчки.
Холодная волна спокойной Силы Гор прокатилась в ответ. Она послушно явилась на зов, слишком слабая, чтобы противостоять магам Радуги в Гномьих Войнах, когда пал Каменный Престол, но способная сейчас помочь одному из своих детей.
Помрачнел Кицум; и лишь Троша с Агатой оставались каменно-спокойны; юноша – потому что просто не понимал, в чем дело (господин Онфим сказал, что успеем – значит, успеем, и не о чем тут беспокоиться. А что старшие боятся – так кто он такой, чтобы этому удивляться?). Агате же после Друнга все сделалось безразлично.