– … развлечения, – продолжаю я, – и всё, што только можно выдумать. В ту же цену!
Я послушно напрягаю, и Бляйшман грустно вздыхает, согнув свою руку, и косясь на жирный бицепс. Дескать, вот это – да, мышцы!
— Агась! -- мальчишка закивал быстро-быстро, мотыляя тонкой шеей с несуразно большой головёнкой, – Мине бабка Лукерья вот так к себе пальцем, потом за ухо хвать! Больно! Вывернула ишшо так… А!? И в ухо всё што надо и наговорила! Земские с ним, но она не разобрала, хто такие, и писарь волостной.
С утра я встал совершенно невыспавшийся и разбитый напрочь. Зевая с риском вывернуть челюсть, умылся и почистил зубы, радуясь отсутствующей по младости щетине.
Помылся в жестяном корыте, с трудом отбившись от помощи. Отскрёбся от грязи и пота, и чистый-пречистый, был вытащен на экскурсию по дому.
Ослепительно белый, он выжигает сетчатку глаз, и кажется — любую тень. Будто чудовищный размеров инопланетный корабль, солнце нависло над нами, испепеляя всё живое своими смертоносными лучами.