- Ты как? – не выпускаю его руку, - Поможешь с организацией?
– Лично мне, – отвечаю со всем вежеством, – до наличия крестика или могендавида на груди большое всё равно. А лет через пять и будем посмотреть, надо ли оно нам вообще, и кому куда.
В маленькой каютке душно и одновременно холодно. Откроешь чуть-чуть иллюминатор, так выстужается моментально, и сразу сырость чуть не брызгами, засыхающая потом в тончайший солевой налёт. Закроешь, и сразу дышать нечем, только сырее стало. Такая себе зябкая, могильная духота, давящая на грудь увесистой чугуниной.
Едва за Татьяной захлопнулась дверь, Санька тут же посерьёзнел. Вот только што – чуть не щенок, хвостиком виляющий, и вот уже вполне себе недопёсок. В полную силу ещё не вошёл, но уже не шути!
– Весёлые господа! – подмигнул водитель кобылы на прощание сперва левым, а потом и правым – подбитым глазом, – Ну если вдруг шо, то я завсегда готов и рад! Н-но, залётная! Фира мине под руку подошла, братья рядышком, и такой себе променад устроили. Неторопливо, с тросточками, по сторонам глазеем, да себя показываем.
- Егор-р! – и с разбега! Только бумкнуло меня спиной о пузо дяди Гиляя, и глаза в глаза… - я скучала!