Он шагнул вперёд, будто заслоняя собой прочих от неведомой, но несомненной опасности в лице заезжих господ.
А потом всё больше пропускать стал. Не в голову! Руки, плечи, живот, ноги…
– Злой, – соглашается Жбан, а за ним и остальные. Эко… прозвище дали?
– Всего?! – взвился было опекун, но тут же опустился на стул, – И разве только две? Мне рассказывали как минимум о полудюжине!
Уйдёт свобода. И так уже… иду иной раз, и шепотки за спиной. Такая себе знаменитость, масштаба Молдаванки и чуть-чуть за пределами. Дружба с серьёзными людьми, песни мои, танцы с драчками. Ну и деньги, да.
А вот Карп, беглый с Сибири, волосы отрастил, но в остальном похужел, и сильно. Лицо мучнистое стало, белёсое, будто и вовсе на свет белый не выходит, ночами безлунными разве што. И в глазах такое, что – да гори оно всё синим пламенем! Даже и сама жизнь будто обрыдла.