Владимир Алексеевич вроде как и познакомил меня со здешними гиенами пера и шакалами клавиатуры, но вот ей-ей! Воспринимают меня не иначе, как через самого дядю Гиляя. Несамостоятельной фигурой.
Немолодая, но красивая гречанка, выскочившая на улицу, оказалась супругой моего гостеприимного хозяина.
Дворик уже проснулся, и любопытные соседи потянулись на наше шапито. Вопросы, ответы, подарки…
– Пусть и жарища такая, што не приведи Господь, – обморочно говорил выцветший старец, отправленный миром в Палестину отмаливать грехи всей общины, – но благодатная землица, как есть благодатная!
Я кепку сдёрнул, голову вверх, а у самого – слёзы. Неловко даже стало. Вытирал пока, доктор деликатно отвернулся, будто высматривая што.
– Ты несчастный дурачок, – говорю с нажимом, потому как чувствую, што этот борец за свободу и всё хорошее, может брякнуть што-нибудь сильно возвышенное и не к месту, – и будешь таковым до возвращения в Одессу! Завтра отплываешь вместе с нами.