– Дорого, – с сомнением сказала Мария Ивановна.
Хмуро посмотрев на иконостас, он решительно оделся, и вышел со двора, не спросясь.
Из дома я выходил с облегчением, но вся семья Агапия выразила твёрдое желание проводить меня.
– Греки всё через своё эллинство и национально-культурное, – продолжаю, сжав слегка тёплую Фирину ладошку, скользнувшую мне в руку, и отпив горячего зелёного чаю, к которому пристрастился совсем недавно, – На равных, но тут же в сторонку, и даже мыслей… н-да…
Взглянешь на иного… ба, да это же епископ! В Москве такого чина только на торжественном богослужении издали увидишь, да изредка – во время крестного хода. А тут – идёт, без свиты, как так и надо! На простой улочке. А?! Вспоминаю потом, што простых улочек в Святом Граде и нетути, и спокойней немножечко на душе, не рвёт её диссонансом.
Накушать удалось всех нас, кроме Фиры, блюдущую себя и талию. Выползли еле-еле, оставив тётю Песю на поговорить с хозяйкой за одесских знакомых.