Мишка уже без коляски, на костыле одном. Окрепший, загорелый. Сам ходит! С отдышкой, с натужинкой, но сам.
– Шкашать! – передразнил его Жаботинский, став вдруг из серьёзного корреспондента молодым совсем парнем, озорным и весёлым, – Прожуй сперва, сказитель!
- В таком случае… - и тут они не выдержали, и ну смеяться!
- Что задумался-то? – поинтересовался негромко Мишка, навалившись на плечо.
Отвечаю машинально на вопросы, и только вялая мысль бьётся в голове…
– Господин! – подскочил ко мне какой-то паломник, безошибочно определив русского человека, – так я помогу, с вещичками-то?