— Наглость вперёд тебя родилась. — с неодобрением констатирует ЮСон и добавляет, делая из этого вывод. — Твоё присутствие на переговорах с уважаемыми людьми означает провал.
— И что для этого нужно сделать? — интересуюсь я и перечисляю видимые мной возможные варианты. — Продать душу? Сдать всю свою кровь во славу «Халлю»? Публично провести акт самосожжения?
— Поздно закончила в агентстве. — говорю я. — Выбор был между домом и больницей. До дома было ближе, да и надоела мне уже больница. Дома лучше.
«Non?» — изумляется модельер в обратно подсунутый ему микрофон и поняв, что это не шутка, закатывает глаза, выдав при этом подряд несколько слов, выражая своё непередаваемое восхищение — «Жениаль, фиксён, анкроябль!». Слова остаются без перевода, видно в телекомпании решили, что по тому восхищённому тону, каким они были произнесены — итак всё понятно.
Смотрю, как ЮСон, сделав вызов, подносит телефон к уху, в ожидании ответа.
— Конечно, будешь! — восклицает директор. — Прямо сейчас и начнёшь! Давай, едешь со мной сейчас к военным. Будешь стоять там на коленях, пока ЮнМи не отпустят! Если ты, конечно, хочешь работать. Ты хочешь работать?