— А по какому поводу… Застолье? — осторожно уточнила моя жена, деликатно обойдя слово “пьянка”.
Голос, прервавший на середине очередную утонченно-колкую фразу тэйрим Сириль, на удивление, звучал громко и чуть удивленно. Голос хозяйки положения, а не загнанного зверя. Ай да я!
И я легко-легко, едва ощутимо, касаюсь губами кожи его спины. Она гладкая, и упругая, и действительно, едва ощутимо солоноватая, и безумие поднимается волной, стучит барабанами в висках, гудит в крови.
Как глава рода, я не обязан отчитываться никому о своих решениях. Как семья — они имеют право узнать обо всем от меня и заранее.
Вот только это не отменяло того, что с этим знанием мне придется что-то решать.
Он подошел вплотную, протянул руки и снял меня с лошади. И если бы он не сжимал жестко и уверенно мою талию, у меня подкосились бы ноги, и я бы рухнула прямо там, где стояла.