Пожал плечами, не зная, что ответить — все уже сказал и объяснил.
— Почему, Петр Апполинарьевич? — казенные больничные пижамы волшебным образом нас уравняли, и обращение по имени-отчеству перестало колом застревать в горле. Да и те мгновения, что он вынужденно нюхал мою подмышку, не забыли ни он, ни я.
— Лось!!! — хором взвыли лейтенанты, — Задолбал уже!!!
— Ну… — мысленно состарив изображение лет на двадцать, неуверенно согласился, — Он, вроде бы.
— Что развесите на фонарях все московское отделение ПОО, проебавшее уже третье окно в столице!
В полной тишине (моей личной) орудие навелось на окно и стало посылать один снаряд за другим точно в зев арки. Проследив за направлением стрельбы, решил, что оно мне как раз на руку и шустрее стал перебирать конечностями по трубам. Дурак, конечно, но дурак с инициативой страшнее подготовленного бойца! И еще — дуракам везет!