Во время обеденного затяжного дождя бойцам отсидеться не удалось. Я позволил им неплотно перекусить, чтобы восполнить образовавшийся дефицит нутриентов. И дал немного отдохнуть. Сидя под тентом, мы пили сладкий чай – прямо до зубной боли сладкий. Кто с медом природным бродосами в лесу собранным, а кто с сахаром, коего у тропников тоже оказалось немало.
Мнут не дурак. Я уверен, что они отыскали ту зарешеченную сточную дыру, а глядя на окровавленные лезвия призма, поняли, что вполне в его силах превратить пару трупов в жиденький фарш, что так легко и безвозвратно стечет в темноту.
– Я могу и тебе язык подрезать – заметила валькирия, широким шагом направляясь к медблокам – Одно мое слово. И ты потеряешь язык.
– Мне откуда знать? Я по письменам никак.
– А если этот колючий призм из-за тебя и меня жестоко оттрахает на том же самом муравейнике и перед моим искаженным от кайфа лицом будут твои изрезанные вонючие кишки, а в ушах станет звучать твой затихающий визг?
Рядом уселся ветеран Ярмос с лицом столь густо иссеченным шрамами, что от бровей остались лишь жалкие седые кустики, а поврежденными губами он шевелил с трудом, оттого говорил коротким рублеными фразами.