Какой-то малец поскреб пальцем жестянку на моей патронной сумке. Я резко повернул голову.
…Ты и ныне владыко Господи, услыши нас, молящихся Тебе. Пошли, Господи, невидимо десницу Твою, рабы Твоя заступающую во всех, а имже судил еси положити на брани души своя за веру, царя и Отечество, тем прости согрешения их, и в день праведнаго воздания Твоего воздай венцы нетления…
А вот с экзерциями у меня получалось на удивление хорошо. Все-таки годы занятия футболом хорошо повлияли на мою координацию движений. Экзерции — это здесь так строевую подготовку называют.
— Вот тебе забота, Жора. Смекай, думай, ищи возможности. Восемьсот рублев серебром или едой да дровами. Разбойничать — никак нельзя, мы на примете у Тайной Канцелярии. Сами не отбрешемся, да и майор нас не прикроет. А вот ежели наоборот… В нашей роте, к слову, шестеро капралов из ландмилиции. Которые много лет разбойников ловили. И тот же капрал Иванов не последний из тех ландмилиционеров был. Я про него много слышал, много он лихого люда поймал. Смекаешь? Поймать разбойников — вполне допустимо для армейского патруля. Тем более тут дело ему знакомое. Что граница со свеями, что граница с пруссаками — лихой люд приграничный везде одинаковый. Это первое.
— А пусть и запорют! — снова начал закипать я.
— Пф! Скажешь тоже! — мужичонка аж обиделся — Я ж городской! Не первый раз уже рекрутские наборы вижу. Я тута кожевенником работал, батя у меня кожевенную лавку держит. И в полку тоже по коже работать буду, али сапожником.