Только чистая, незамутненная ярость. Увы, бессильная и совершенно бесполезная.
Расстелив на полу чердака старую газету, я устроилась поудобнее и нацелила резцы на черную мангровую ветку с наростами золотистых мозговых кораллов. Эта часть ритуала имела мало отношения к ведовскому ремеслу, но словно погружала в транс, как это обычно бывает с размеренной рутинной работой. В резьбе по дереву было что-то такое же медитативное и успокаивающее, как в вязании или вышивании, но если «девичье» рукоделие давалось мне с некоторым трудом, то из черной ветви быстро получилось сразу восемь заготовок для бусинок-магатам, длинных и острых. Я любовно отшлифовала деревянные коготки, покрутила в них отверстия для шнурка и аккуратно свернула газету с опилками и стружкой.
— Я призываю непредвзятого судью, удачу и случай! — и бросила все еще горящий волос в чашу.
— С вами все в порядке? — поинтересовался камердинер, которому явно не понравился мой чрезмерно задумчивый взгляд.
Я нервно хохотнула, но потом поджала губы, и Тао, чутко посерьезнев, взял меня за руку.
— Значит, ты гадала на меня, — констатировал он, опустив глаза.