— Вот, — Лебензон влетел под неширокую арку с облупленной штукатуркой, и снова затормозил — так, што я влепился ему в спину.
— Не винись, — Наконец сказал он, — мы поменяли палачество на время, и может быть — жизни. Столько имён, а? И шо теперь с ними делать? Скажи, режиссёр?
Тут парад-алле начался. Прошли по арене все цирковые, публику раззадоривая.
Вскоре Ида отошла назад, и подхватила Надю под локоток, оттаскивая её для нашего со Львом Лазаревичем поговорить.
Народу в ето время в городе почитай и никого нет. Так тока, кто по долгу службы или иному надо на улицы выползли. Городовые редкие плавятся в своих мундирах да моряки проходят, красномордые от загара, жары и порционной выпивки. Приказчики в магазинах прячутся, да извозчики, загнав екипажи в тень, устроились на подремать.
Зато… она кинула взгляд на прочих обитателей флигеля, но они по-прежнему пребывали в бреду — один в горячечном, второй в алкогольном. Вытащив деньги из одежд покойника, она пересчитала их и едва не завизжала от свалившегося в руки богатства.