— А… — В Наде заборолось любопытство с гордыней.
В смысле — немного народа, зато какие! Сплошь репортёры именитые, писатели, художники есть, адвокаты, профессора университетские.
— Ты родителей моих не замай! — И шипит, ну чисто змея. Видно, што не напуган ну ни чуточки! Вот же!
— Ето? Так, не очень… незадача просто вышла. Розги-то мне, вишь ты, по-божески полицейский служитель прописал, ето санитар хорошо пояснил. Болюче, но ничево так, не калечно.
Видно, што в большинстве небогато живут, но в глазах уверенности побольше и надежда на лучшее. Чуть теплее климат, чуть больше возможностей выйти в люди — да хоть бы и через контрабанду, и вот плечи расправлены даже у распоследних оборванцев, а глаза смотрят с етаким намёком на вызов.
Во всей етой купмании по приведению односельчан к покорности единственный затык — Солодовниковы. Ну и купечество вообще. С фанабериями! Ишь, неласковые?! А кому он будет потом зерно продавать? Самому на етот рынок влезать опасно, даже и по краешку. Съедят!