— Подумаешь, — Начал было Санька, у которово прорезается иногда поперечный до дурости характер, но тётя Песя очень решительно упёрла руки в бока и встала поперёк веранды.
— Подёргивай, подёргивай! — Азартничал Лёвка, страшно переживая за нас. Я послушно подёргивал, подводя снасти потихонечку к берегу. Наконец, вытянул самодур, на котором болталось с десяток мелких рыбёшек.
— С травками, пожалуй, — Пробормотал учитель, с вдохновенным видом средневекового алхимика насыпая в заварочный чайник по щепотке из доброго десятка вкусно пахнущих полотняных мешочков, — Стёп!
— Почему же, — Не согласился я, — есть! Другое дело, што сам думать умею, а не по шаблону навязанному.
— Получается, — Осторожно осведомился Южаков, — что привилегированные классы в народных глазах не русские?
Опекун вытер выступившие от смеха слёзы, но рано — взглянув ещё раз на листок, он снова заржал, на сей раз натуральным жеребцом. Мария Ивановна глянула на мужа с улыбкой, но смолчала, усевшись с вязаньем. Надя выдержкой матери не обладает, аж вся извелась! Но гордячка, не лезет.