— Ну что, орлы!? — Встряхнул нас дядя Гиляй, — Не передумали? Соберитесь тогда! Ну, как репетировали!
— Што-то я тебя не знаю, паря, — Меня приподняли за шиворот, и усатая физиономия подслеповато уставилась в лицо, — никак подосланный?
— Не потянем, — С тоской сказал Жук, — Столько причастных… бандочка вроде и маленькая, но сколько народу с неё кормилось! Кто прямо, а кто и косвенно. Последних и вовсе… а заказчики? Особенно те, которым юных совсем девочек… Некоторые так далеко и высоко, шо вовек не достанем!
— Ну, — Пожимаю плечами, — читать легко, просто глупости всё ето! И сочинения. Я ж видел, как писать надо, так они все такие — гладенькие, но скучненькие. Как ученические перерисовки за так себе мастером.
— Затем, — Продолжил Гиляровский, правильно поняв моё молчание, — я должен перед тобой повиниться.
Во дворе заканчивали последние приготовления, и занятые етим женщины суетились с видом паническим и невероятно важным. Даже если они всево-то отмахивали мух от рыбы, то делали ето так, будто жених с невестой вот прямо идут от синагоги и мечтают вслух об етой несчастной рыбе. Вот так вот идут и говорят — риба, риба! Мы хотим рибу! Где наша риба?!