К концу классного часа меня вроде как отпустило: помог взятый с собой Устав ОССС. Я всерьёз вознамерился заучить этот документ, особенно после того, как в нём же прочёл, что на Особом Трибунале обвиняемому не положен защитник. В качестве своеобразного адвоката мог выступить непосредственный командир — но… Во-первых, куратор — это не профессиональный юрист, а во-вторых — своё отношение к возможной необходимости вписаться за кого-то из нас Ишимура уже один раз озвучил. Может, конечно, это он для острастки нас припугнул тогда, но лучше исходить в предположениях из худшего. И рассчитывать только на себя.
— Вот что, — мне вдруг пришла в голову интересная мысль. Видимо, я не до конца вчера её себе отбил о тот булыжник в траве. — Как ты смотришь на пикник в лесу с ночёвкой вдвоём?
— Йоширо-кун, ну-ка, иди сюда, — поманил меня рукой к боксёрской груше Ичиро-сенсей. — Признавайся, отрабатывал “удар с выходом ки”?
— Если бы я узнал о своей грёбаной силе, когда дрова у бабки дитёнком колол — сам бы так до сих пор думал, — с кривой ухмылкой согласился со мной он. — Только эта пакость, оказывается, на крайнюю ярость активируется. Меня аккурат перед спаррингом один придурок из себя вывел — и ладно бы из чужих, так свой, из нашей команды. Ну я ему и прописал в плечо. Одна радость — будет ещё месяцев шесть раздробленные кости лечить и в спорт ему теперь дорога закрыта, как и мне. Только я бы предпочёл, чтобы всё по-старому осталось…
В этом плане Зэте предстояло ещё много далеко не самых приятных открытий — раз уж она решилась пройти той же дорогой, что человеческие подростки. Узнать, и, главное, почувствовать, что объявленная “своей” вторая половинка может внезапно иметь диаметрально противоположное твоему мнение или пойти на принцип в пустяковом, казалось бы, вопросе, предпочтя ссору конструктивному разговору. А ещё делать эпические глупости, не разделять твоих устремлений и, внезапно, менять характер, иногда очень резко.