“Держи,” — поддался на извечный собачий приёмчик я. — “Но теперь — гулять! Взять эту штуку!”
Я послушно уселся на “гостевой” стул и вопросительно уставился на женщину, поставив локоть на стол. Машинально провёл большим пальцем по надглазной дуге — за несколько дней вошло в привычку делать это при всяком удобном случае. Эх… Вроде брови начинают отрастать — а то я сам себя в зеркале нервирую. Не знаю почему — но без волос на голове я, оказывается, выгляжу как последняя гопота с района. И смех, и грех: на последней тренировке в нинкё-додзёодногруппники общались со мной без обычного панибратства.
— Как ты хочешь стать филологом, раздвинуть собственные горизонты понимания мира, так и я хочу стать учёным, — сбавив тон, признался я в мечте прошлой жизни.
— Лежи! — придавила моё плечо склонившаяся над койкой синта. Как я её не заметил раньше? — Ты… понимаешь меня?
— Держись! — справившись со сбитым дыханием, сочувственно сообщил мне гик. — Я бы, если бы у меня была такая одноклассница — и умерла, землю бы грыз! А ты — прям кремень.
Впрочем, стенаниями тут делу не помочь — придётся тренироваться… Хоть где-нибудь. Особенно если вход свободный. Ничуть не удивлюсь, если всё додзё забито примерно такими же хлюпиками, как я. Надо сразу будет подобрать какое-нибудь место получше, пусть даже и не рядом с госпиталем и интернатом: поезжу на автобусе или даже синкансене, не переломлюсь. Вот только сначала надо определиться с ценой вопроса и раздобыть средства. А сейчас, пожалуй, домой пойду: пока не пройдёт дебаф от кровопотери, соваться на занятия бессмысленно.