Кропоткинская… Разлинованная на клетки и заставленная одинаковыми палатками, запущенная и неухоженная. Чьи-то приблизительные портреты на стенах, написанные недавно и уже потекшие. Флаги, флаги, так много, что они сливаются в одну сплошную багровую ленту, в стылую струю, бьющую из окаменевшей вены.
— Ты понимаешь, во что ввязываешься? — негромко спросил Гомер.
— У меня часов нет, — тот замотал головой. — Может, вчера, а может, неделю назад.
— Здесь странные люди, — сказала она Леониду.
«Чаще всего от человека к человеку, но, видно, есть и в воздухе. У кого-то вроде бы иммунитет.
Подкралось и оглушило зловоние Нахимовского проспекта. Эту станцию Гомер и сам бы проскочил, забыв об осторожности, как можно быстрее, но бригадир, напротив, сбавил шаг. Старик в своем противогазе еле держался, а Хантер еще и принюхивался, будто в тяжком, удушливом смраде Нахимовского можно было различить какие-то отдельные нотки.