— Про Тульскую… — Хантер еще не спускал со старика бешеного, воспаленного взгляда, но мало-помалу зажим ослабевал. — Ничего больше?
— Пьянь! — Расфуфыренная бабенка оттолкнула его и хлопнула дверью.
— Недоносок. — Командир харкнул кровью. — Никчемный… Слушай меня. Станция заминирована. Я нашел трубы… Сверху. Сток для грунтовых вод. Там заложил… Рванем, и всю Тульскую зальет к чертям. Контакты мины у меня здесь, в рубке. Надо закрыть северные ворота… И проверить, держатся ли южные. Запечатать станцию. Чтобы дальше вода не пошла. Закрой их, понял? Когда все будет готово, скажешь… Связь с заставой работает?
— Ничего нельзя изменить. Не у кого просить прощения, — наконец упали слова. — Я поднял руку на… На… И наказан.
Объяснять свое чудесное спасение и последующее отсутствие он наотрез отказался, и на все вопросы полковника попросту не откликался, будто не слыша их. Хуже того, попросил Дениса Михайловича никому о своем появлении не сообщать — предъявил к оплате старый долг. Тому пришлось придушить здравый смысл, требовавший немедленно известить старших, и оставить Хантера в покое.
— Фамилия «Москвин» тебе ни о чем не говорит?