Так, хорошо, что там у последнего убитого? Я и так уже как самоходная оружейная пирамида – надо как-то увозить это все. Бросить не смогу никак: лучше в оборону сяду возле трофеев, пусть даже навечно.
– Ну… – судя по голосу, она заметно задумалась. – Для тенниса есть шорты с кроссовками, и для спортзала.
– Рассказали, но… – Она пожала узкими худыми плечиками. – Странно все. Люди погибают кругом, выжившие должны помогать друг другу.
– По Лос-Анджелес в нашу сторону едет вся банда! – крикнул он, показывая рукой себе за спину.
Одноцилиндровая «шестисотка» трещала как пулемет, мотоцикл чуть водило из стороны в сторону на наборе скорости, но зубастые покрышки справлялись хорошо. За мной поднимался длинный хвост пыли, который скрыл от меня преследователей. Хлопнуло несколько выстрелов, но не прицельно, а я лишь прибавил газу.
Возле трупа «однорукого», убитого мной во время отступления на чердак, пристроились две дохлые собаки. Не знаю как понял, что дохлые, а не бродячие, но уяснил себе это сразу без всякого сомнения. А с ними еще одна, трехногая: вместо передней лапы голая кость торчит наполовину, и ребра светятся из выжранного бока, – грызет щиколотку второго мертвеца, которого я пару минут назад завалил. Активно грызет, только хрящи трещат, и труп понемногу сползает по лестнице.