Так вот почему этот чёртов Миллиган смолкал при посещении храма, да и в присутствии Эльги вёл себя крайне смирно. Теперь девушка вспоминалась без волны слепой ярости, ломающей внутренние барьеры.
— Да пожалуйста, — она завязала узел и критически осмотрела получившуюся работу. — До развода заживёт.
— От и ладушки, — она спрятала кулёк с остатками семечек куда-то под платок. — Благодарствую за угощеньице, всегда бы так… Идти мне надобно уже, но напоследок скажу — в Ольгинку не суйтесь, нетути их там. Люди, что вы ищите, под Надёжино сбежали — на семь верст от него к полночи схоронились.
— А то, что она водила вас всех за нос, это нормально? — в ответ огрызнулся я. — Или ты считаешь, что она непричастна ко всему этому бардаку? Твоя ненаглядная Эля спокойно сражалась с мертвяками, как будто так и надо, таскала с собой кучу всякого интересного барахла, а её дружки тем временем охотились на семью Потеряшкиных. Ларисе она, разве что, в рот не заглядывала, лишь бы выведать побольше, а как увидала их тайный знак — сразу же сюда напросилась.
Теперь мне стало ясно, о ком всё это время шла речь. Дашу Дымухину я не запомнил по той простой причине, что упал неподалёку от неё, обессиленный до крайней степени. Тогда мне было совсем не до знакомств — лишь бы оклематься хоть немного. Позже наши пути ни разу не пересекались, и этот неприятный эпизод постепенно выветрился из памяти.
Я отложил топор и направился вперёд с пустыми руками, под синхронный разочарованный вздох девушек. В какой-то момент и вовсе возникло чувство, будто прицел Эстонки гуляет у меня между лопаток. Её прозвище, кстати, оказалось ещё более приставучим, чем моё. И сколько бы она не убеждала всех, что её отец был чистокровным литовцем, женившемся на русской, никого это не волновало. Эстонка, и всё тут.