— Ну вот. Спроси только своего Саматова, они тебя сейчас на сто третий объект повезут общаться или нет?
В левой руке Филина — радиомикрофон, подключенный к внутренней трансляции спортивного зала.
— Сань, я и у тебя не хозяин в доме. — Скептически щурится Вова. — И у своей мамани тоже. И у бати. Я, блин, как тот приёмный пасынок: вроде, много есть куда пойти; но нигде не хозяин. Если ты о психологическом дискомфорте, то я его гораздо менее остро, чем ты, ощущаю.
В общем, ты всё делаешь, чтоб не обидеть директора; а она наоборот делает всё, чтоб ты её обидел.
Волевым усилием, решили сократить мою работу с ней до одного часа: больше не требуется. На операцию за границу её не повезли, это тоже было окончательно решено сегодня. Муж, правда, какое-то время обивал с утра пороги и к Котлинскому (Стеклов с ним лично столкнулся в кабинете), и, как говорит Котлинский, в онкодиспансер, но против анализов не попрёшь.
Кроме этого, какая-то странного вида папка в руках Саматова раскрывается, как веер, до самой земли, закрывая его почти полностью. После чего он этой папкой, как голкипер щитком, встречает какой-то оперённый снаряд, в котором, присмотревшись, я узнаю местных аналог стрелки-инъектора, использующейся для обездвиживания биологических объектов большой массы, которых не желательно убивать.