В сравнении с Анной, сустав — просто мечта. Программы на нем «держатся», как родные. Никуда не слетают, синовиальная сумка восстанавливается слой за слоем и клетка за клеткой. Не быстро, но и не медленно. Мне прогресс очевиден.
— Ну видишь, не реаниматолог же. Он с этими спецпрепаратами имел дело только в теории и, скорее всего, только в рамках учебного спецкурса. Теоретического. А я… Это яд, Мелкий. Яд, блокирующий работу дыхания, сердечной мышцы, в общем, разные варианты. Антидот антидотом, но тебе только шестнадцать. — Лена смахивает что-то из уголка глаза. Я тактично стараюсь этого не замечать.
Интересно, а где-то есть в мире люди, которые спокойно могут отстоять свою точку зрения, когда их вторая половина плачет? Ни о чем не просит. Ни на чем не настаивает. Только молча роняет слёзы, ничего не прося.
— Ты ни дня не можешь без мордобоя, да, Стесев?
— Ну-у, положим, не совсем нервные, хи-хи, а где-то даже и совсем не нервные, но-о-о…
— Буду благодарен. — Я уже понял, что именно в этой ситуации что-то очень здорово упустил с самого начала. Но перегруженный за последний месяц мозг не может быстро выдать точный ответ. Если речь об абстрактных понятиях, как сейчас.