– Трансформироваться, – исправила Мэй.
— Ну я и прижал, – весело рассказывал попутчик, чтоб ему провалиться. – Молодой был. Дурак совсем. Думал лишь о том, как теткам из Комиссии клеймо демонстрировать стану… Потом, конечно, пожалел сто раз, но что уж теперь?..
Наплевать… Как-нибудь выкрутимся... Потом об этом подумаем... Мне все равно... Боже, в моей голове были одновременно эти и еще миллион других беспечных и безответственных мыслей, но из горла вновь вырывались лишь хриплые стоны, и я потянулась за поцелуем, сладким и жгучим, как острый перец, суматошно помогая попутчику избавиться от джинсов и белья. Наконец расслышала шуршание фольги, и Рик, прикусив краешек моего уха, спросил, не хочу ли я ему помочь.
Ах, он еще и обзываться? Убью. Я дернулась, сильно, почти вывернувшись из стального захвата.
– И не спрашивай. Все равно ничего не расскажу.
Запах был просто невероятный. Здесь была и капелька цветочной ванили, и вязкая сладость чернослива, и терпкость дубовой коры…