– За три тысячи лет копий знаменитого браслета было создано более, чем достаточно, но тех, в которых использовалась слеза из кристита и которые не затерялись во времени – всего пять, – сообщил Харди. – Три принадлежат правящей семье. Один был подарен музею ювелирных украшений и, наконец, пятый, наш, осел в имении «Высокие сосны», которое находится…
– Так чего тогда его к нам перекинули? – возмутился Харди, кривясь от брезгливости. Ну да, Охотники на труп редко выезжали. Что им там делать? Они на месте преступления, как правило, появлялись лишь после того, как криминалисты и Гончие сделают всю грязную работу. – Мы крайние, что ли?
– Дом, серьезно. Я после случившегося с тобой на одном поле срать не сяду, так что и не надейся, что мы еще хотя бы раз окажемся в одной горизонтальной плоскости. И даже Комиссия не в силах меня заставить.
– Говорила мне мама, иди в технологический, Рейнар, деньги те же, а риску ноль, но нет, мне же… я же так мечтал! Так хотел! Имя сделать. Отомстить. Проклятые человечки должны были ответить. Почему им все, а нам ничего? Они же стольких… Так много… А мы просто хотели вернуть свое! Это наши дети! Наши! Вероломно выкраденные, взращенные на чужом молоке чужими богами, но наши! Так почему нет? Я ведь ничего плохого не делал. Они все в конечном счете были счастливы… Нет, плакали поначалу, грозились руки на себя наложить, пытались бежать… Но потом-то! Потом!
– Не смотри на меня так, Кошка, – глухо попросил он, бросив в мою сторону блестящий от возбуждения взгляд, – а то я сейчас сверну во-он в те кусты и все-таки сделаю то, o чем мечтаю с того самого дня, как увидел тебя впервые на Перевале.
Скосила глаза на Рика. Не-а. Не только я. Довольно хмыкнула.