Мексиканки тоже уже все больше многосемейные и многодетные, да и с индейской кровью, коренастые, невысокие. Короче, настолько отсутствуют соблазны, что я лучше буду честно смотреть в глаза семье, когда ее наконец увижу.
В углу чердака валялся зеленый пластиковый ящик, в котором раньше жили какие-то бутылки. Подтащил его к горе трофеев, уселся сверху, бросив на него для мягкости сложенный ружейный чехол. Посмотрел на кучу добра, найденного в доме: не-э-эт, это так просто отсюда не утащить. А бросить… скорее разрыв сердца у меня случится, скорее я останусь здесь жить, и пусть мне будет хуже. Ладно, продолжим.
– Еще дальше. В Москву. Но через Атланту.
– Нормально держится. Ребеночек у нее буйный, дерется все время. А так все хорошо, по-моему.
Все дешево, потому что сюда никто не едет. Женщины все больше некрасивые, нечесаные, без косметики, неухоженные. Волосы в жменю взяла, заколкой заколола, напялила растянутую майку с застиранными шортами, кроссовки на веснушчатые ноги и пошла. Здесь это зовется «естественной красотой», подозреваю, по принципу: «Что естественно – то не безобразно».
– Охрана есть. Наверняка. Но ее немного, – сказал Майк.