— Я даже орка не стану обманом выводить на чистую воду, — сказал Фарамир.
— Неверно прозвали тебя, о сын Араторна, — вымолвил он. — Тебе бы не Бродяжником зваться, а Крылоногом. Придет время — песни сложат об этом вашем походе. За неполные четверо суток одолели вы четырежды двадцать и пять лиг! Крепки же мышцы у потомков Элендила! Но, господин мой, что прикажешь мне делать? Конунг ждет; медлить мне не пристало. Перед дружиной я в своих речах не волен, однако по правде сказал тебе, что покамест мы не воюем с Черным Властелином. Конунг преклонил слух к малодушным наперсникам, и все же войны нам не избежать. Гондор наш старинный союзник, мы его в беде не покинем и будем сражаться бок о бок — так мыслю я, и многие скажут подобно. Я в ответе за западные пределы Ристании, и я приказал отогнать табуны за Онтаву; за табунами снялись пастушеские селения, а здесь остались одни сторожевые дозоры.
— А где оно, ваше Онтомолвище? — отважился наконец спросить Пин.
Одних устыдило его суровое милосердие, и они, подавив страх, вернулись в свои дружины; другие же были рады избегнуть позора, а может, еще и отличиться в бою — те ушли к юго-западу. Войско убавилось — ведь у Развилка тоже осталось немало. Государи западных стран вели к Черным Воротам несокрушимого Мордора менее шести тысяч воинов.
— Сказал же я, что не прочь потолковать с вами, — настойчиво повторил старик. — Оставь в покое лук, сударь мой эльф!