Настоятель, тянувший молитву, на миг запнулся, но все-таки ее закончил, и лишь потом повернулся к Ульгарду. Я удивленно охнул: глаза у него полыхали ярким сиянием божественной силы. Мощное тело, волевое лицо, покрытое шрамами, руки профессионального бойца… Настоящий паладин, даже панцирь виден под сутаной, наброшенной сверху на доспехи.
Ну что ж, возможно, пригодится потом. В сумку, на продажу. В Двойной Спирали у нас рептилий хватает.
Что?! Удивление от их поступка пробило даже мою готовность принять последний бой. Что это сейчас было? Нежить не стала атаковать живого внутри склепа?! В немом удивлении я смотрел, как сначала личи, а затем и вся остальная нежить, расходятся по туннелям уровня. Первыми упорхнули Архиличи, утащив за собой бесформенное нечто. Потом Стражи мертвых зачем-то вскинули копья, словно торжественным салютом приветствуя кого-то, и, развернувшись, стройными рядами ушли в темноту.
Тяжелые серебристые капли падали сверху и, как я и предполагал, сильно не понравились моему противнику. Под их воздействием песчаный смерч опал, а я наконец-то сумел разглядеть своего врага. Тело, перемотанное грязными бинтами, на груди массивный золотой медальон с выбитым на нем рисунком головы шакала. Это мумия младшего жреца Бога пустыни, повелителя скорпионов и змей. После смерти бывший жрец сохранил часть сил и знаний, которыми владел при жизни — мне достался достаточно опасный противник. Серебряный дождь был удачным решением: под действием капель воды, бинты, охватывающие тело, начали расползаться, показывая покрытое смолой тело, заставляя нежить дергаться и отвлекаться. Но мой враг собрался, снова поднял руки и начал колдовать.
Заключение специалистов было неоднозначным: переговоры агента с нанимателем были записаны, сигнал отслежен, и хотя криптологи оптимистично отзывались о возможности в ближайшее время расшифровать запись, аналитики предсказывали низкую вероятность установления личности организатора взрывов…
Шулак слишком долго прожил на земле и видел многое… В том числе и такое, казалось бы, беззаботное поведение перед серьезным испытанием или боем — вот только не у юнцов, а у старых, прожженных жизнью ветеранов, ценящих покой и отдых, но готовых в любой миг ринуться в бой хоть спасать свои шкуры, хоть драпать без оглядки. Это очень сложное умение — удерживать себя в состоянии сжатой пружины, готовой в любой миг распрямиться. И этому нельзя научиться, к этому можно лишь прийти, пережив опыт сотен боев, походов и опасностей, когда ты, выкладываясь на полную, ценишь каждый миг нахождения в безопасности и тишине.